Вера и служение каждого из вас бесценны
ВасавиДаси
Начну издалека, поскольку моя личная история с Парамахамсой Вишванандой началась давно, уже и не помню, сколько лет назад. У меня есть подруга детства, которую зовут Аня. Мы то очень тесно общались, то жизнь нас разводила, потом обе вышли замуж и какое-то время практически ничего не знали друг о друге, потом снова сошлись. И вот несколько лет назад она рассказала мне об удивительном, необычном человеке, Гуру и Учителе родом с Маврикия, который творит чудеса. Я жила абсолютно мирской жизнью и чувствовала себя самодостаточным и счастливым человеком – работала, растила дочку, а в свободное время занималась написанием компьютерной игры и встречалась с приятелями по интересам.
Тогда Анин рассказ не вызвал у меня особого отклика, так как она вообще любит путешествовать и всегда радуется новым впечатлениям. Но одним рассказом дело не ограничилось. Всякий раз, когда она меня навещала, так или иначе речь заходила о Шри Свами Вишвананде, Его чудесах и её ощущениях и чувствах. То она приносила мне ниточку с ягны, то давала послушать какие-то его сатсанги, то рассказывала о своём или чьём-то личном опыте общения с Ним и жизни в Его поле. И раз от раза мне становилось всё тревожнее: во мне росла уверенность, что Анюта угодила в какую-то мутную секту. Но как это вообще возможно? Она умница, которая, между прочим, закончила факультет прикладной математики МАИ, и всегда отличалась здравомыслием, переходящим в здоровый скептицизм. А потом она пригласила меня в Орехово, на ягну. Я поехала просто ради любопытства, готовая в любой момент свалить. Встретили меня очень доброжелательно и приветливо, но я с удивлением узнала, что мою Анюту теперь зовут Павана. «Ну всё, капец», – сказала я себе. После ягны никаких особых изменений я не ощутила и в целом ничего не поняла.
Прошёл ещё год или два, мы с Аней продолжали видеться, а когда мне было лень даже из дома выходить, она заходила сама и неизменно делилась рассказами о Гуруджи. И вот как-то раз, когда она собиралась на какое-то мероприятие в ШПН, я решила – ну хватит, сколько можно сказок, сама поеду, погляжу на всё трезвым и незамутнённым взглядом, а там, глядишь, и подругу вытащить удастся.
Что ж, приехали. Я уже не помню, какой это был праздник. Помню только, что все стояли в холле и ждали выхода Гуруджи из боковой комнатки у лестницы. Народу тогда было не слишком много по нынешним меркам. Впервые я увидела Его только мельком, в щёлочку. Он был так прекрасен! И так далёк! Как Аладдин из сказки. А меня вдруг накрыла волна недоверия, страха и … ревности. Мне так захотелось быть причастной к этому волшебству, которым наполнены все и всё вокруг. Мне стало грустно и по-настоящему завидно, что у всех есть духовные имена, а я одна как … ну, вы понимаете. Я нервничала, дёргалась и даже, помнится, всплакнула. Когда Гуруджи вышел в холл, все расступились. Он шёл прямо к нам, и когда приблизился, моя Анюта (ваша Павана), видя мои метания, упала Ему в ноги и попросила дать мне духовное имя. А я стояла рядом как бревно. Гуруджи посмотрел на меня и очень ласково ответил ей, что ещё не время. Он говорил что-то ещё, но я уже не слышала, потому что мой ум метался в горячечном бреду, а уязвлённое эго вопило от «несправедливости». Меня оттолкнули! Меня не приняли!
А дальше… дальше была чудесная служба в православном храме ШПН, где Гуруджи причащал всех присутствующих, и только я, чувствуя себя изгоем, не смела к Нему подойти – стояла прямо напротив Него и ревела белугой, заливаясь слезами в полной истерике от того, что Он так близко и вместе с тем недосягаемо далеко. Он улыбался каждому, кто к Нему подходил, так ласково и по-отечески. Но всё это не для меня! Я так и не подошла к Нему в тот день, и сердце моё было разбито.
А на следующий день был праздник, все сидели в тенте, и в конце Гуруджи раздавал всем матаджи сари. Ну как раздавал – бросал, кто поймает. Мне казалось, Он видит всех и каждого, и для каждого у Него была улыбка или тёплый взгляд. Но только не для меня! Ни одного сари этому столику! Кто-то ухитрился поймать по 2 наряда, одной из таких счастливиц была сидящая впереди Манджула – и Радхадас, добрая душа, видя мою истерику, предложил поделиться. Но нет, так не пойдёт, ведь тут важно личное внимание – и ах, как же мне его хотелось… В тот день мы уезжали из Шпрингена. И это был один из худших дней моей жизни, потому что виноваты во ВСЁМ были ВСЕ. Особенно нечуткая Павана, которая почему-то не занималась только МНОЙ и МОИМИ страданиями.
Ну и ладно, – подумала я. – Раз так, буду жить как прежде; раз я им не нужна, то и они мне тоже. И снова с головой ушла в мирскую жизнь. Так прошло ещё несколько лет вдали от Гуруджи. Моя Павана не опускала рук, продолжая доносить по кусочкам, фрагментам и частичкам Его энергию. Это удивительно. Моё представление о Гуруджи в то время в основном строилось по её рассказам, и ей всегда удавалось передать Его энергетику так, что я неизменно чувствовала духовный подъём и прилив оптимизма. В один прекрасный день она уговорила меня получить Атма Крию. И я получила её у Радхадаса. Радхадас отличный и очень душевный преподаватель, а кроме того он тогда нас угощал вкуснейшим рисом с чечевицей и киноа, который готовила Манджула (до сих пор помню его вкус).
Прошёл ещё год или два, и вот случился Даршан в Риге. И вдруг мне почему-то стало очень нужно, совершенно необходимо на него попасть! И мы поехали. Стояла весна, погода была прекрасная, мы шли по Риге к даршанному залу в разноцветных сари, с лёгкостью на душе, смеялись, шутили. Даршан прошёл так же чудесно, помню, что вечером нам было очень-очень весело. А вот после случилось нечто такое, что я забыть не смогу уже никогда. Ночью я не могла уснуть. Мне было тяжело дышать – каждый вдох и выдох давались с огромным трудом, как будто у меня внутри засел огромный камень. Мне хотелось плакать от безграничного, неимоверного и непередаваемого счастья, которое вдруг разверзлось во мне как чёрный и бескрайний звёздный космос. Это неизмеримо и непередаваемо, это беспредельно и непостижимо – у меня внутри открылась Любовь во всей её безмерности и всеобщности, но такая, с которой невозможно жить. Каждый вдох отдавался глухой болью этой невыразимой Любви на экстремуме счастья и горя, и за их гранью. Ощущение такое, что тебя изнутри разрывает на клочки от огромной вселенской Любви ко всем и всему сущему, и своей человеческой неспособности всё это вынести. Нужно было с этим срочно что-то делать, потому что было непонятно, как с этим дальше жить. И я не могла дождаться рассвета. Со мной рядом посапывала моя любимая Павана, которую я периодически будила, потому что даже лежать была не в состоянии, а только молилась и делала Крию. А утром была инициация в преданные, которую проводил Свами Шарада. И у меня уже конечно не было другого пути. Помню, как мы с моей Паваной и Сантоши, которая меня тоже тогда очень поддержала, приехали в Рижский Ашрам. Там стояло настоящее лето, все валялись на идеальных прибалтийских газонах, грелись на солнышке и ждали, когда проснётся наш Господь… Обратно в Москву я летела уже в более очеловеченном состоянии, но всё же всю дорогу провела в слезах от любви к каждому самолётику, травинке и песчинке под ногами, не понимая, как жила раньше, всего этого не замечая.
А дальше… у меня началась совсем другая жизнь, в которой нет ни часа, ни минуты и ни мига без Моего Возлюбленного Гуру, Моего Учителя и Господа, Парамахамсы Шри Свами Вишвананды. И за это я благодарна моей любимой Анечке (вашей любимой Паване), которая не отступала и не бросала там, где любой другой давно бы махнул рукой. Ну и конечно моим друзьям, которых я встретила благодаря ей. Люблю вас, мои дорогие. Моё сердце теперь с вами.
Джай Гурудев!